– Ничего. Ничего такого, о чем бы стоило рассказывать. Тебе что-то показалось, Книжник?
Слышно было, как Эва загремела мятыми ведрами, потом глухо пролаял Клык, звякнула цепь, на которую его сажали на день. В фармерском доме заплакал разбуженный ребенок.
– Не знаю. Зашли с реки, может, лодкой. Мы не могли их видеть. Трое. Одного ранил Бастиан. Второго я вроде завалил.
Он не должен был смущаться, но глядя на Белку, смущался. И не только смущался.
В подвале, где она пришла в себя, было холодно и сыро, небольшой костерок, разожженный Белкой, тепла почти не давал, зато позволял рассмотреть друг друга.
Нехорошие у нее были глаза. Бегун обладал интуицией зверя и редко ошибался. Очень нехорошие.