Он карабкался вверх хрипло дыша и цепляясь за перила. Оказалось, что тяжелее всего миновать первые пятьдесят пролетов, потом неожиданно стало легче.
– Вернуться назад будет гораздо труднее. И захотят ли возвращаться?
Книжник вдруг заметил, что грызет ногти на правой руке. Его трясло и это было мучительней дрожи от холода. Он чувствовал свое бессилие и ничего не мог изменить.
– Ствол убери, – сказала Белка. – Я не люблю, когда в меня железками тычут.
А настоящий лес начинался за пределами парка аттракционов, и его Книжник боялся и не любил. Дом для него был здесь, среди старых стеллажей, заставленных книгами, а самой лучшей постелью на свете – древний, пропахший сыростью и мышиным пометом матрас, лежащий в углу.
– Мы же ни сном, ни духом, Косолапый! – заискивающе сказал Резаный.