Его голос прозвучал в наушниках шлемов и комиссия послушно двинулась за доктором, как стадо за пастухом.
Автомат Белки смотрел прямо в грудь Вождю, но она не торопилась нажимать на спусковой крючок, и Книжник понимал, почему. Пока они вдвоем дрались против троих. После выстрелов сюда примчится целое Парковое племя и счет пойдет на десятки жертв.
– Да. Вот автостоянка, вот «Мейсис». Вот тут я парковала джип…
– Она та, кто оторвет тебе яйца, Зуб, – третий голос был совсем молодой, визгливый.
И закричал, задрав поросшее седой щетиной лицо к потолку, прижимая Белку к груди. У него на руках лежала старуха. Он никогда не видел живых старух, но знал, как они выглядят, по фотографиям в журналах. Женщина, которую он сжимал в объятиях, была не просто стара, она была очень стара. Сморщенное, как у мумии, лицо, седые лохмы, ввалившиеся щеки и запавший рот, в котором торчал одинокий желтый зуб. Тим пытался найти в этой страшной маске хоть одну знакомую черту, но не находил. Их просто не было.
И он действительно пошел, раскинув руки, как будто бы собирался ее обнять.