– Помнишь Кида и амулет, который, по его словам, Камила просила куда-то отнести? – отзывается Йар. – Она про это не помнит. Хочу там осмотреться.
– И теперь я знаю о тебе почти всё… – продолжает психологически давить этот неприятный тип. Как будто бы мои нервы и так не звенят от напряжения. Я стараюсь сохранять невозмутимо-удивлённое выражение лица, но, кажется, стараюсь слишком сильно, наверняка, мышцы задеревенели, и моё лицо превратилось в неестественную маску. – Всё… Кроме того, что меня интересует на самом деле. Скажи мне, Асия…
– Я рада, что оказалась хоть в чём-то похожей на тебя, – отзывается она.
– А я слышал, что альды абсолютно не ревнивы, – тянет в ответ Его Высочество, с большим интересом разглядывая меня. – Ведь ревность – признак слабости и неуверенности в себе…
Зато ранним утром возвращается Йар. Один, без альдов. Он по-хозяйски располагается в кресле в моей комнате, и смущает меня пристальным, но ничего не выражающим взглядом. Невозможно понять: остыл, не остыл… Мне начинает даже казаться, что наш брак стал для Йара таким же сюрпризом, как и для меня. Может быть, он теперь не знает, как от меня отделаться? В конце концов, намекал же, что отворот очень даже подействовал…
Йар бросает на подоконник рядом с вином золотой, сдвигая незаметно защёлку окна, и уходит. Пройдя мимо женщины внизу и оказавшись, наконец, на улице, с наслаждением вдыхает свежий, предгрозовой воздух, а затем, проскользнув вдоль стены, в несколько невероятно быстрых движений взбирается наверх, бесшумно распахивая окно. И вот он снова в комнате Лауры, неслышной тенью проскальзывает в шкаф, пока она сидит перед зеркалом, пытаясь скрыть следы слёз.