Мы заторопились вперед. По словам Арфа, идти оставалось недолго. Около сорока метров. Тоннель продолжал петлять, как мысли коррупционера, взятого с поличным, и уходил под уклон.
— Нет, помереть на заснеженном тротуаре это мой личный выбор.
Рис молча потянулась в альбом и достала еще бинт. Первый я свернул в несколько слоев, тихонечко приложил к ране. Девушка застонала, но даже глаза не закрыла, продолжая следить за моими манипуляциями. А я что? Ничего, обмотал тихонечко вокруг бинтом, оторвал зубами край и завязал на бантик.
Дальнейший наш ужин прошел относительно ровно. Дядя Дима веселил, мама и сестры звонко смеялись, папаня благодушно улыбался. Хорошо, просто замечательно. А я-то уж боялся, что примой этого вечера придется опять быть мне.
— Ответил, что я сам выберу как. И добавил, что моя смерть будет на руках моего же ученика. Дословно, так и сказал. — Охотник задумался и словно в трансе произнес, — твоя смерть будет на руках твоего ученика. С тех пор прошло много лет. Очень много. Я стал тем, кем стал. И у меня никогда не было ученика…
Так и произошло. Фамулусов оказалось трое. Парочка сразу вырвалась вперед, а последний суетился за их спинами, издавая противные звуки и желая поскорее вступить в бой. Действовали они совсем по-другому, нежели при прошлом столкновении. Тогда они не торопились. Теперь же влетели в нас, как жены в мужей после дня получки.