Подоспевшая вдовушка сунула в руки Ходжи большое медное блюдо с двумя ручками по бокам. На середине оранжевой горкой горел древесный уголь. Сунув мешочек с порошком себе под мышку, домулло пнул дверь ногой, ловко нырнув внутрь. Сквозь щель меж дверью и косяком доносилось удовлетворённое бормотание гулей, слова Насреддина глушились скрежетом их зубов.
– Ха, да разве не видно по моей осанке и горделивому виду?! – храбро ответствовал домулло, бледнея от страха. – Наш десятник человек мужественный и суровый, с сердцем снежного барса и норовом сибирского тура, он не любит, чтобы его имя трепали попусту…
– Как скажешь, о… – От восхищения у всех троих перемкнуло телепатическую связь.
– М-да… это не джинсы «Леви страус», – раздумчиво признал Оболенский. – Дедушка, ты мне такие колготки больше не бери, я из них вырос. Давай смотаемся до ближайшего фирменного магазина и купим мне приличные брюки.
– Аллах направил ваши стопы в нужную сторону, – изысканно поклонился Насреддин, – но увы, моя госпожа, сейчас он не сможет починить ваши башмачки. Он… как бы это… ну, не совсем, что ли…
– Я выберусь сам, я скользкий. Всё поняла?