И тут я вспомнил о наследнике. Как забавно!
— Не слушай их, Питер, — говорю. — Мы ещё живы.
Он рассмеялся. Какое было лицо у Розамунды, какие глаза…
Зачем хранить верность чудовищу? И что такое по сравнению с моими неисчислимыми грехами потеря женской чести? Пустяк, действительно.
Я не стал ни о чём Марианну спрашивать. Знал, что не та у неё выдержка, с какой всерьёз запираются. Просто завёл разговор о пустяках.
В конце концов он рассказал мне всё, что знал.