– Керим, – пояснил Ходжа, все, кроме Оболенского, вежливо кивнули. А Лев в совершенно ненормальном оцепенении впился взглядом в ястребиное лицо начальника городской стражи, даже не дыша от изумления.
– Не будем преувеличивать, о мой недогадливый друг, я не шайтан, я только учусь… Но поверь мне на слово, даже с ним у тебя не было бы таких серьёзных проблем, а я в каких-то вопросах гораздо менее сговорчив.
– О блистательная и восхитительнейшая роза эмирского сада, а в какой же комнате и кто тебя поселил, ибо память всё чаще изменяет мне, а на евнухов помоложе никогда нет надежды.
– По-моему, человек пятьдесят, – припоминая, Епифенди вскинула бровки и почесала за ушком, – но точно не знаю, я ведь здесь новенькая.
Обстановка чуть накалилась, и в тоне каждого деликатно посверкивали электрические разряды.
– А вы куда уставились, бесстыдницы?! Всем сию же минуту прикрыть лица! – это приказ второй, не менее разумный и вполне последовательный. До этого момента все действия главы Багдада выглядели абсолютно логичными и рассудочными. Потом, когда он увидел, как лица, явно виновные в создавшемся кавардаке, внаглую улепётывают к воротам, эмир бросил третий клич, – и не умный, и не последовательный…