Митька справился с заданием. Говорю об этом без лишней помпы, хотя должен признать, что далось ему это нелегко. В смысле, трудности были, но он их не усугубил, что знаменательно. Как понимаете, в полшестого утра поднять царя-батюшку из тёплой постели царицы-матушки с просьбой дать Никите Ивановичу поносить перстень с хризопразом – это нечто…
– Никитка, прощайся давай, – прервала нашу идиллию запыхавшаяся бабка. – Вот на заре, как третью службу Кощеюшке справишь, так и болтай, скока время свободное позволит. А в сей час, уж не обессудь, мы тут по делу и при исполнении.
– Лейтенант Ивашов, начальник Лукошкинского отделения милиции. У вас тут произошли некоторые неприятности, так вот…
– Митенька, ты уж тут инфекцию не разбрасывай, во-он в той комнатке подожди. Там зеркальце весёлое есть, что ни попросишь – оно покажет. А не будет слушаться, ты ему камушком пригрози, небось образумится…
Василий сконцентрировал на ней взгляд, глупо хихикнул и пошёл по кругу в ритме ирландского степа. На мой, непрофессиональный, взгляд – явное помешательство налицо!
Девушка, вошедшая вслед за ней, была мне незнакома. Немецкое платье с глубоким вырезом на груди, чёрные волосы уложены в высокую причёску, в ушах длинные серьги с голубыми камнями, в изящных ручках складной веер, и стук тонких каблучков музыкально разносился на весь терем. Мы разинули рты…