У меня перехватывает дыхание, и в недолгом полете я инстинктивно пытаюсь размахивать связанными руками в поисках опоры, сжимаюсь и больно падаю на земляной пол. Удар о землю вышибает из меня полтысячи очков здоровья и сознание…
– Какой это «такой»? – подозрительно щурит глаза он.
В само здание мы входим беспрепятственно, а вот, поднявшись по широкой и массивной, с почти метровыми в основании ступенями, лестнице на третий этаж, натыкаемся на закрытое правое крыло. У двери стоит пара серьезных напряженных молодых людей с крепкими бритыми затылками. Оба в черных костюмах, и исполняют роль секьюрити. Один из них при виде нас начинает что-то беззвучно шептать в микрофон гарнитуры. Серьезное заведение.
– Левка, я знаю, что не нравится. Мне тоже не нравилось, когда ро… мама заставляла ходить на музыку, – снова вру, а почти выскочившее «родители» меняю на «маму», чтобы ему было ближе. – Только я не скрипкой занимался, а фортепиано.
– Конечно, помним! – обижается он. – Новичок, выигравший в турнире по высоким ставкам – да о вас уже легенды ходят! Народ гадает, кто вы на самом деле. Вас, правда, Филиппом зовут?
Потом, под напором сестры и внезапно присоединившихся к ней родителей, пришлось позвонить девушке и поговорить так, словно ничего и не произошло. Разговор получился скомканным: «Привет, как ты?», «Привет. У меня все хорошо, а у тебя?», «У меня тоже. Тебе привет от Киры», «Спасибо, передавай и ей тоже», «Ладно, пока, просто хотел узнать, как твои дела», «Пока», но сестра осталась довольна. «Главное, напомнил о себе, дал знать, что думаешь о ней», – сказала она. Впрочем, я и сам был рад, что поговорил с Викой. Что бы я себе не внушал, чувства, которые я к ней испытываю, в один день не отключишь.