– Держись, участковый! Эх, зашибу-у-у!.. – грозно взревел гороховский бас, и кто-то, перевернув стол, успешно въехал мне сапогом в живот. Из сеней высунулись было охранники, но вмешиваться не рискнули, со стуком прикрыв дверь и даже не пожелав удачи.
– Ко взаимной выгоде. – Значимо улыбнувшись, мы церемонно пожали друг другу руки…
Забирай… легко сказать. Он же полностью провалился в мир грёз и страну ароматов, так что на «Мить-Мить» не откликался. Пришлось попросту подцепить его под локотки и удвоенными усилиями уволочь прочь. Митяй сопротивлялся весом. Тело его было расслабленным, рот открытым, а во временно остекленевшем взгляде отражались купающиеся лукошкинские афродиты…
– Майн гот, – наконец-то въехала бедняжка. – То есть подмена… измена?.. замена?! царской власти!
– Не лей слёз горючих, я тя выручу, милок! – Сердобольная бабка пошарила за печкой, выудив из небытия большой окаменелый крендель, об который наверняка сломало зубы не одно поколение мышей и тараканов. – На-кось, примерься по руке.
Самолично проводив потерпевшую до дверей, я лишний раз пообещал, что буду держать в курсе, и кликнул Еремеева. Оказалось, его нет, сотник отправился с десятком молодцов навестить скоропалительного купца Обмылкина. Побеседовать, так сказать, на тему найма двух «ночных» работничков. Надеюсь, Фома учтёт, что купеческая дочь тоже пропала и отец, мягко говоря, на нервах… Я сам решил прогуляться на Лялину улицу, проверить полученную информацию относительно девочки-сиротки.