– В самое яблочко бьёшь, сыскной воевода! Одного не разберу, зачем кому-то отделение наше позорить? Нешто мы опять ненароком чью-то честь и достоинство меж двух пеньков защемили…
Я тупо сжал ладонями виски и тихо поднялся к себе наверх. Скинул китель, бросил фуражку на подоконник, кое-как стянул сапоги и с наслаждением плюхнулся на кровать, вытянув ноги. Голова была пустая, как песни российской эстрады…
– Давно сидят? А то слышал, холодно там у вас, не переумнели кабы…
– Ну, не надо… Да что ж ты… Мы ить цари, нам не положено, – неуклюже утешал её Горох, а я, прекрасно представляя себе развязку сцены, взял со стола два пирожка и под шумок поднялся к себе наверх. Надо успеть подумать и выспаться… Или наоборот, сначала выспаться, а с утра подумать? Ни того, ни другого толком не удалось, потому что в мою комнату без стука зашла Яга. В руках у неё была большая чашка липового чаю.
– А вот не сяду, ибо нет мне покою! – в отчаянье взвыл он, хлопая шапкой об пол. – Почему милиция воров ловит, а крысы судейские отпускают?! Почему вы как сыскной воевода тока руками разводите? Почему бабуленька, спец экспертизный, у печки ра… в непривычной позе стоит?
– А то! – не прерываясь, откликнулся он. – Злодей в мою сторону смотрел предерзко, а о милиции нелестное мнение в глазах евонных прям-таки и читалось!