– С чёрным бархатом, цветочками и росписью под хохлому.
– Да, а та рыжая ей вслед ещё «шалавус грециус смоковнис!» добавила!
– Да потому, голова твоя еловая, что не могла я невесту царскую посередь гостей иностранных арестом позорить! – победно припечатала вконец зарвавшаяся «мисс Марпл» лукошкинского райотдела. – Надо мне было её со двора выманить да тебе же и возможность дать злодейке при всех руки завернуть. Теперь ей немалый срок светит… А за что?! Не за невест, яблоком травленных, ибо скандал международственный будет, но уже за покушение на ответственного работника милиции – на меня то бишь! Чуешь значимую разницу, участковый?
На лестнице меня поджидал вездесущий дьяк Филимон. Я пытался его обойти – не вышло… Добровольный сексот и безнадёжный борец за одному ему понятную справедливость вцепился в мой рукав, всей силой щуплого «теловычитания» втискивая меня в угол.
– О мой бедный, мой несчастный народ, измученный в рабстве Египта и утомлённый сорока годами прогулок в пустыне… Сто! Сто, и ни червонца больше!
– Ага, как же! – посокрушалась Яга. – Митенька об его спину едва коромысло не сломал – спит, не чует. Но ты на него не серчай, намаялся, сердешный, с молочка моего топлёного… Уж как несло его, как несло…