Стрелы и копья отлетали от ультрамаринового панциря твари. Одна вонзилась в щель между разошедшихся на миг пластин. Рихар вздрогнул, рявкнул, отбросил раздавленного Ростовщика, грациозно засеменил по стене пещеры. На ходу он плюнул в рейд сгустком какой-то зеленой субстанции.
Прежде чем ответить, я решил пробить его. Кессон, Кессон, открываем киллрейтинг.
— Легко сказать. На Бесконечные Пути тоже так просто не попасть.
Дело пошло веселей, когда Дозоры начали сосредоточенно попадать в открывшиеся уязвимые точки. Невероятно живучая тварь, войдя в состояние ярости, опять чуть не расшвыряла рейд, но мы уже знали ее трюки, действовали четко и согласованно. В предсмертных корчах рихар все равно убил еще не менее десятка игроков, прежде чем окончательно затихнуть.
Но что-то все же неуловимо изменилось. Оглядевшись, я понял, — стало чище. Исчезли кучи мусора и каменной крошки, оползни обломков в обрушившихся углах, мох, карабкающийся по подножиям алтарей. Было аккуратно и чистенько, беззаботное мраморное лицо Геллы, богини любви, обвивал венок из живых цветов, перед фигурой Спящего стояли несколько толстых ароматических свечей, под изваянием Тормиса поблескивала россыпь серебряных монет.
Временный лагерь решили организовать прямо тут, в гнезде рихара. Воняло здесь ужасно, но место было труднодоступным и имело только один вход. Быстро поставили палатки и шатры, развели костры. Выйдя из Сферы, игрок исчезает, но мало радости, залогинившись, умереть от толпы поджидающих врагов — поэтому были распределены ночные дежурства.