– Вот что, добры молодцы! Вы, стало быть, хотите и водку пить и трезвыми быть?! К отцу-батюшке на кладбище три ночи подряд ходить – холодно, страшно, да и надо ли?.. А воли родительской ослушаться тоже не смеете! Ладно уж, вразумлю вас, недалёких… Идите себе по домам, да братца меньшенького не забижайте там! К родителю вашему на поклон Никита Иванович своей персоной собственной заявится. Довольны ли?
– Вот, вот… оно и правильно, – строго подтвердила узница совести. – Потому как ряды наши милицейские особенно чисты быть обязаны, ибо…
– Да ну… – уважительно хмыкнул сотник. – У Левка Степаныча о другом голова болит – ну день, ну два, а ить к царю на приём идти надо. Как он государю нашему в глаза смотреть будет, ежели подарок гетманский не уберёг.
– Позволите проводить вас, господин участковый?
– Благодаря зоркости нашего Митяя. Бабуля, если у вовремя обрезанного еврея в гостях настоящий раввин, то он на базаре свиной окорок покупать не будет. Им это по вере запрещено, следовательно… Я думаю, что всё-таки там наш царь. Более неподходящего места для сокрытия русского государя трудно себе вообразить…
– Стало быть, ты один явился… – задумчиво прикинул старичок и торжественно объявил: – Так пусть всё по воле Господа и сбудется! Если ты, мил человек, все три ноченьки на моей могилке скоротаешь, да не испугаешься – отдам тебе чудо чудное, диво дивное – Сивку-бурку, вещую каурку. Слово моё твёрдое!