– Шо ви такое говорите?! Ви же режете меня без ножа на глазах у голодных детей и жены, которая давно забыла, шо такое новое платье! Пятьдесят, и это последняя цена!
– Дык, батюшка сыскной воевода, мыть будете али так, в смысле с пылу с жару нечищеную потребите? – высунулся кто-то чрезмерно любопытный.
– Ахти ж нам, Никитушка, да что ж ты такое говоришь-то! – причитала Яга, бегая по горнице из угла в угол. Мы с чёрным котом Василием сидели на скамейке, поджав ноги, попадаться под горячую руку никому не улыбалось. – Это ж какое беззаконие бесстыжее наяву деется?! Это ж не Гороха, не тебя, сокола участкового, это ж лиходеи весь город одним махом осиротили! Ох, не видать вредителям хоккейным суда правого, царского… Ить я ж за такое дело сама рукавчики позасучиваю да с клюкой наперевес пойду… И не стой на пути у бабушки-и!
– Я, я! Фэдьма! Что она колдовать вуду на всех фройляйн и быть царитца сама!
– Как считаешь, на пятнадцать суток потянет? – с надеждой приподнялась Яга.
– Потому и оправдывает, что наше оно, – развела руками Яга. – А готовит его иноземный гость, на совесть нечистый, вот и не совсем так всё получается. Иначе б мы с тобой, милок, давно всех невест одним поцелуем царским на ноги поставили…