— Ага, уже бегу, бля, с киркой подмышкой, — раздался негромкий, но отчетливый комментарий с противоположного от меня конца строя.
— Опа! Ты че, комбриг, белены объелся, в натуре? Совсем страх потерял?
— Никак нет, товарищ Сталин. Тем более он уже подписал бумагу о неразглашении.
— Да нет, все нормально, я всегда рано просыпаюсь, — тоже улыбнулся я, с легким стеснением натягивая штаны поверх купленых вчера трусов.
Рукопожатие ее было удивительно крепким для девушки. Ну да потаскай такие корзины, поневоле мышцы накачаешь.
К счастью, мои худшие опасения не оправдались, все ограничилось карцером. Узкое, похожее на пенал, сырое и прохладное помещение, хотя снаружи было градусов 20 тепла. Покрытые плесенью стены, тусклая лампочка в мутном решетчатом плафоне, откидная шконка, прикрученные к полу столик с табуретом, да ведро-параша в углу… И маленькое окошечко под потолком, в которое с трудом проникал свет с воли.