— Больно, отпусти! — простонал отморозок.
Все-таки негоже выглядеть барышней, падающей в обмороки при каждом удобном случае. В глубине души, конечно, теплилась надежда, что я стал жертвой чьего-то грандиозного розыгрыша, но теплилась очень слабо.
Ел я неторопясь, смакуя каждый кусок бутерброда и каждый глоток чая. Жаль, кончено, что в столовой не нашлось сухарей, для дальнего путешествия они пришлись бы в самый раз. Знал бы, что придется так быстро линять — сделал бы где-нибудь в лагере заначку с сухарями. Хотя, честно сказать, и откладывать особо не из чего было, посылку — и ту по-братски разделил с зеками. А вот почему взял всего одну буханку… Вполне ведь мог еще парочку прихватить, лентяй.
Спустя минуту Ежов негнущимися пальцами держал перо и ставил подпись под документом, написанным не им и даже не с его слов. Он даже не читал, что там написано чьим-то мелким, убористым почерком, на это у него тоже не оставалось ни сил, ни желания.
Вождь, стараясь не шуметь, чуть поменял позу, все-таки жестковатой была доска.
— Знаешь же, что женщина она замужняя, и пользуешься тем, что муж у нее — капитан дальнего плавания… Ладно, это мы с тобой после обговорим, — покосился на меня начальник порта. — А тебя, Клим Петрович, если не наврал — дам команду провести тебя официально, на полный оклад, а если… Хм, в общем, ладно, пока свободен, а ты, Иван Алексеевич, задержись, разговор к тебе есть.