— Да что ж ты, отец Илларион, проповедовать не бросил, первый срок отсидев? — по наивности своей спросил я его в первую нашу встречу.
— В Ухтпечлаг? — приподнял левую бровь Сталин.
Как и в первый раз, следователь предпочитал хранить молчание. С заднего сиденья полностью разглядеть его лицо было трудно, но я догадывался, что Шляхман пребывает не в лучшем настроении. По пути, проезжая мощеную мостовую, мы умудрились продырявить колесо, только в этот момент старший группы наконец дал волю чувствам, негромко выругавшись себе под нос. Несколько минут ушло на замену колеса, после чего мы продолжили наше небольшое путешествие.
Я повернулся на бок, стараясь не вслушиваться в перипетии ожидаемо возникшего спора. Ясно, что ничем хорошим для запорожца это не закончится. Переть в его положении против целой кодлы блатных — верное самоубийство.
— А ты, слухи ходят, с попом спелся? — заявил мне однажды Валет, ковыряя спичкой в зубах.
— Не-е, — закрутил головой малец, — я не пойду.