— Было, — соглашаюсь. — Только один из четверых был бабой, правда, боевой оказалась, чуть глаза не выцарапала.
— Правда? Хм, что-то не припомню… А что ты здесь делаешь, и где мы, вообще?
— Интересно пишет этот гражданин… гражданин Сорокин, — продолжил генсек. — Интересно… Вы что-нибудь проверяли по факту этого письма? Может это быть хитрой провокацией?
И вот теперь я покидал это гостеприимное место, уходил, не оборачиваясь, чтобы не терзать душу, хотя вроде бы в прежние времена не был замечен в излишней сентиментальности. Уходил в гражданской одежде, выданной мне гостеприимным хозяином, поскольку днем хоть и припекало, но ночами мороз давал о себе знать. Форменную оставил охотнику, за исключением валенок, тем более что запасной обуви моего размера у Кузьмича не имелось. А за пазухой грели душу сто рублей десятками, чуть ли не насильно врученные мне хозяином зимовья. Пришлось взять, ведь, по зрелому размышлению, деньги в Архангельске мне должны пригодиться.
— А что за сирена была, я уж думал, случилось что…
— Для вас, гражданка Будникова, я не товарищ, а гражданин следователь, — поправил ее Лыков. — А вы что скажете, гражданин Гольштейн?