– Здум! Зду-у-у-м! – поставил точку в моих размышлениях визгливый звон.
– Червей-то у него нема, – остановил его напарник. – Пехом допрет, Шпалерка недалече.
Жизнь коллег-грузчиков выходит слишком простой и неинтересной. Классическое приключение – провести вечер в грязной полуподпольной пивнушке, закадрить по-фински коротконогую любительницу с северной эспланады или снять профессионалку. Как интеллектуальный максимум – кино или бейсбол, покуда не иссякнет отложенная за неделю сотня марок. Затем опять в порт, подставлять спину под мешки. Быть правильным аборигеном еще скучнее: семья, рыбалка, турпоходы, здорово напоминающие пикники на природе, зимой лыжи или коньки. Скатываться в сытое болото я не хочу, как не пытаюсь особенно учить финский. Получается кое-как объясняться в Вавилоне Гельсингфорса, и ладно.
Долго предаваться самобичеванию не дали. Дверь лязгнула: в камеру вбежали два надзирателя и стали стаскивать одеяло.
«Овощ или писатель?» – хотел подшутить я, но сдержался.
Ленинград, декабрь 2014/1926 – январь 1928 (43 месяца до р.н.м.)