– Вы всерьез считаете что большевики – суть банда воров и убийц, захватившая власть каким-то невероятным божеским попущением?
Можно понять, когда в бой или на каторгу идут парни. Можно понять извечную женскую долю ждать, надеяться и верить. Но почему тут наоборот? Как он ее не уберег? И черт же возьми, откуда в моих глазах появились льдинки?!
Выждав четверть часа, нас вывели обратно на мороз и погнали заполнять глупые анкеты. Канцелярист-делопут, хоть сам из каторжников, со старательной издевкой тянул время с помощью кустарных чернил – он понемногу выковыривал из химического карандаша кусочки грифеля, растирал их между камешками и засыпал в чернильницу с оббитыми гранями, попутно добавляя по несколько капель кипятка.
Во-вторых, очень к месту пришлись обширнейшие и актуальные заметки о жизни «под большевиками» от одного из признанных идеологов эмиграции, человека, который принял отречение от самого Николая последнего, а чуть более года назад, с немалым риском для жизни умудрился посетить инкогнито Киев, Москву и Петербург. Кроме того, я старательно пытался между строчек рассмотреть механизм просачивания через границу с контрабандистами, но не сильно преуспел. Единственное очевидное – в триэсэрии (привязалось же ко мне это эмигрантское название СССР) существует вполне работоспособное подполье, только не боевое, офицерское, а скорее коммерческое, вполне комфортно уживающееся с большевиками и их цепными псами из ГПУ.
Вместо ответа мой спутник лишь пожал плечами. Никогда досель я не видел товарища Блюмкина столь растерянным.
Вмешаться я не успел, куда тягаться с одним из знаменитейших боевиков эпохи! Мой партнер, нимало не смущаясь кальсон, мгновенно перетек на пол, ухватил уже успевшую развернуться к дверям девушку за плечо. В левой руке он сжимал наган.