– It's more so than ever I wanted! – принял я несколько смятых зеленых купюр «с елочкой» и жмень медных монеток, часть из которых попала в оборот еще до революции.
Поработав для приличия часик, я отошел чуть дальше обычного, быстро накинул пальто на подходящий куст, сверху пристроил шапку, и под таким сомнительным прикрытием рванулся вдоль все того же ручья в сторону больших деревьев. Ждал немедленного окрика, но добрых полминуты конвой ничего не замечал! Впрочем, крика не было и после – сразу выстрелы. Но достать из винтовки мелькающего среди стволов сосен человека на без малого полутора сотнях метров? Да это фантастика!
Выходит, паспорт и деньги из будущего вполне могут оказаться тем самым единственным активом, что способен придать моим словам достаточный вес. Иначе говоря, смерть главаря шпаны может оставить Россию на безнадежном пути в мясорубку! Рука непроизвольно потянулась в карман, туда, где в числе прочих лежала пара последних таблеток антибиотика. Шевельнулись сомнения, стоит ли использовать хотя бы треть на бандита и, скорее всего, убийцу? Не придется ли мне через неделю, месяц или год умирать от гангрены или рвать на голове волосы перед умирающим ребенком, уже не в силах помочь?
С утра начал игру в Рембо: нанес на лицо асимметричные полосы из лучшей болотной тины с кусочками экологически чистых водорослей, подвязал на спину несколько веток и отправился в обход на север. Дороги, тропинки, вырубки, я медленно крался вперед, пригибаясь к земле, скользя от дерева к дереву и притаиваясь у кустов. Как мелькнет впереди неуклюжая человеческая фигура, услышу говор или шум шагов – замираю, сдерживая дыхание, отступаю или пережидаю. Когда бегом, когда ползком, но вперед. Рюкзак на спине, горячее солнце печет и сияет, пот заливает глаза, рой комаров гудит у лица, перчатки на руках в грязи от земли по локоть, но азарт такой, что все это не заметно.
– Могут, эти могут, – совершенно неожиданно согласился собеседник. – Вот ведь какая дурацкая история… мне самому пришлось переписать черновик на французский! И думаешь почему? Да в наших эмигрантских издательствах увидели в романе несправедливый поклеп на родину! Не, ты только представь! Сами на всех углах кричат, что большевистский строй ужасен и гнусен, да так, что говоря подобное испытываешь какое-то неловкое чувство, точно настаиваешь на азбучных истинах, которые всем известны и в доказательствах не нуждаются. Но при этом верят советским заверениям, пышным декларациям, амнистиям и прочей бумажной «эволюции». Хуже того, эти идиоты свято убеждены, что Соловки ничуть не страшнее военного лагеря в Галлиполи, всего отличия – здоровая крестьянская работа вместо военной муштры!
– Леш, а не пойти ли нам до ресторана? – прервал мою задумчивость жизнерадостный голос Якова. – Гляди, время за полдень ушло, скоро Киев, он хоть не столица, да оголодавшим гражданам до того дела нет. А ну как понабьются по вагонам, толком не поесть будет.