– Уф! – облегченно выдохнул я. – Долго-то как!
– У каждого своя война? – наконец-то очнувшийся от потока комплиментов Бабель задумчиво пожевал слова. – Да тебе, Леш, надо писателем быть, говоришь складно, мыслишь образно!
Можно ли как-то обмануть фундаментально недостаточную систему? Безусловно, есть же священный блат! Оказывается, общие бараки и физическая работа – в основном удел бытовиков, мещан, рабочих, крестьян и даже мелкой шпаны. Тогда как контрреволюционеры из бывших чиновников, директоров или ученых, сумевших выжить в неразберихе этапа и первых недель пересылки, реально руководят всеми службами, конторами и производствами. Надсмотрщики попросту опасаются каэров! К примеру, если у последнего из сучкорубов на носу очки, а словарный запас говорит как минимум о гимназии, его никто не тронет и пальцем, лучше пристрелят или дадут спокойно замерзнуть. Логику понять не сложно – сегодня это бесполезный и бессильный старик, завтра он встретит приятеля из университета, подчиненного из наркомата, и… внезапно окажется чуть ли не в самом верху лагерной иерархии.
– Видать, был ты долго в пути и людей позабыл. Мы всегда так живем, – протянул я когда-то слышанное в будущем.
– Наверняка ведь облапошат, а то и ограбят! – поделился я несложной догадкой с многоопытным Блюмкиным.
– Странно, но не удивительно, – пробормотал я вслух. – Не иначе тут стены по метру.