– Люди то все разные, – состроил скептическую гримасу мой спутник.
– Зарисовки великолепны! Они как поблекшие от времени фотографии, поверх которых положены короткие точные мазки флуоресце… светящейся краски. – И добавил тише, но с искренностью, вполне достойной детектора лжи: – Товарищ Бабель, «Конармия» великое произведение, его в школах изучать будут! В большой и сложной теме… М-м-м… Революция и Гражданская война в литературе двадцатых годов.
– Ты же искренне желаешь блага для России?
Холодно в плащике-то? – с ноткой злорадства посочувствовал я.
– Вот из-за тебя-то прошлый состав рельсы и надорвал.
– И тут попался мне Федор Степанович, – Яков показал рукой на сосредоточенно крутящего баранку шофера. – Пообещал прекрасный флигель в Кузьминках, всего-то за семь червонцев в месяц, свояк у него в ЖАКТе.