- Ты государство не обижай! - Машеров ткнул меня пальцем в грудь. - На инвалидов деньги найдем. Хотя - молодец! - он хлопнул меня по плечу. - Не каждый отдаст деньги на благородное дело. Что, вправду, сын фронтовика?
- Что вам? - повернулся ко мне капитан. Лицо его не предвещало ничего доброго.
- Так что с Оракулом? - спросил нетерпеливо.
В понедельник мы отправились на завод. Немцы дотошно ознакомились с производством. По их лицам было видно, что они о нем подумали.
Он постучал указательным пальцем по папке.
В здание ЦК меня пропустили без проблем. Милиционер на вахте сверил фото в паспорте с оригиналом, вложил в него корешок пропуска и подсказал, как разыскать нужный кабинет. В портфель заглянул для проформы. Что там смотреть? Пара белья, чистые носки и носовой платок, мыльно-рыльные принадлежности. Ну, и тонкая папочка с бумагами. Стандартный набор командированного. Или того, кто готов оказаться в камере. Последней возможности я не исключал. Поэтому Лиле сказал, что, возможно, задержусь. Дескать, читатели жаждут общения с любимым писателем. Она только головой покачала: что-то я зачастил в Москву. Может, любовницу завел? Я заверил, что никакой любовницы у меня не имеется. Нет в мире женщины, способной изгнать из моего сердца милый колосок. Говорил искренне, поэтому был отпущен.