- Вот так, майн либен дамен унд херен. Разве Солженицын не знал, что письма военнослужащих просматривает цензура? Знал. Но апломб, который ему свойственен, заставил забыть об опасности. Солженицын считает себя мессией, призванной спасти мир. Это его право. Кто мы, чтобы судить этого великого человека?
- Ваша позиция понятна, - сказал ведущий. - Но мы собрались здесь, чтобы услышать разные точки зрения. Я приглашаю в студию бывших членов ГКЧП - генерала армии в отставке Константина Константиновича Концевого и руководителя медиахолдинга "Портал" Сергея Александровича Девойно. Прошу!
В магазине Байера я загрузил "пассат" образцами, за которые честно заплатил. Дед попытался возразить, но я настоял. И без того развел его на пятьдесят тысяч марок. Я-то думал, что Байер возглавит фонд из любви к делу, а вышло вон как.
- Само собой! - кивнул ветеран. - Миронович - человек хороший. Наш, из партизан. О людях думает.
- Прошу! - директор указал на дверь. Та будто сама собой открылась. Подсуетился Виктор Петрович, приставил человека. Телохранитель рванулся вперед. Правильно, а вдруг засада? Сарказм.
Стоявшая позади камер и невидимая телезрителям женщина подняла транспарант "Аплодисменты". Зрители захлопали. Мы с Концевым встали и вошли в студию.