- Немцы! - зашелестело при нашем появлении. Мы не стали опровергать. Сели в машину и вырулили на улицу.
Сюжет кончился, Владимир Иванович посмотрел на меня.
Назавтра, в шесть тридцать он был у моего подъезда. На отце был костюм, белая рубашка с галстуком, на пиджаке - награды. Красавец! Я тоже надел костюм, но галстук повязывать не стал - не люблю. Я сел рядом с отцом, и мы тронулись.
Директор снял с соседнего стеллажа протез. Машеров взял его правой рукой, немецкий левой, прикинул вес.
- Выяснилось, что были. Отпечатаны на той же машинке "Эрика" и, как и в шахтинском случае, но никаких отпечатков пальцев автора. Отправлены из московского почтамта к нам на Лубянку. Ты про маньяков слышал?
- Я переводил русских писателей, - продолжил Гельмут, - но ни с кем не работалось так легко. Текст ясный, трудных мест почти нет.