– Благодарю вас, сударь, за то, что вы делаете.
Все стерлось из памяти. Все, кроме ужина. О нем расскажу.
Человек принимал за чистую монету и уходил с довольной миной на лице…
– Я почувствовала себя пленницей, и даже хуже – разменной монетой в чужой игре.
Он спрашивает еще: довольна ли миледи комнатой? Хорошо ли ей спится? Внимательны ли слуги? Она думает, глядя в огонь: комната похожа на ту, где я умирала от яда; сплю на полу – кровать слишком мягка после монастырской кельи; Линдси была внимательна… не ваши ли слуги, граф, расправились с нею? Но что-то подсказывает, что лучше сперва выслушать Виттора, и только потом касаться опасной темы. Как бы ни кипела злость в груди, нужно успокоиться, а затем говорить. И Мира отвечает: все прекрасно, милорд, у вас мне гораздо лучше, чем дома!
– Бернадет! – кричал парень. – Ну, подойди же!