– Тогда тем более не велено, – отрезал часовой.
– А что за гнусные речи о его светлости и леди Сибил?
Менсон задумался. Он видел то, что хотел сказать, но облечь в слова было трудно.
Принесли вино и еду, Ворон накинулся на лакомство, Эрвин наполнил кубки.
Джоакин нехотя признал, что вовсе не знаком с графом, просто служил наемным мечом под его знаменами.
Марк хохотнул и на время умолк. Сложно было придумать еще более дурацкое применение документу…