– Тьма бы вас!.. – рыкнул барон. Вынул меч из ножен и метнул в землю.
– Ой, как здорово! Писать умеете! Сир Джоакин, покажите, как пишется мое имя!
Так почему, черт возьми, я думаю о Линдси?! Неужели нет предметов поважнее?!
– Ваше величество, мы не верим своим ушам!.. Как вы можете говорить так о предателе, мерзавце, гнусном злодее?
– Многие девушки в пансионе никогда не видели поединков. Им было легко запомнить численность, но сложно понять, чем мечник отличается от алебардщика или секироносца. Леди-наставница Франческа говорила для ясности: считайте, что пехотинец Южного Пути – хорек, грей Ориджина – волк, а искровик императора – кобра. Я знаю соотношение сил, сударь.
Грифельный жеребец на листе обзавелся губами и раздутыми ноздрями. Менсон пожевал бороду, критически оценил работу, подправил нижнюю губу. Так много краше: в рисунке сквозил оттенок обиды, а теперь его нет, осталась только ярость. Можно браться за глаз. Менсон поставил едва заметную точку – будущий центр зрачка.