Напрягаю все органы чувств, вычленяя из окружающего мира несвойственные мертвому кораблю признаки.
Капитан Люций Романофф не мог себе позволить презрительной улыбки. Хотя видел – расплывчатая тень, предпочитающая анонимность очертаний даже в вирте, нервничала и беспокойно теребила древние нефритовые четки. Восемнадцать бусин. «Жемчужины жизни»…
Все, угроза устранена. Теперь если полковник и воскреснет, то скорее на белоснежной «Зене», чем на ржавом «Марате».
Меня корежит на палубе, разрывая мышцы в запредельных усилиях, выворачивая суставы и кроша позвонки. Электронное эхо от смерти импланта с силой цунами ударило по нервной системе.
Выстрел! Защита скафа поглощает плазму, меланхолично рапортуя о двадцатипроцентной просадке щита.
Да, можно издать приказ по отряду и переименовать всю местную флору и фауну согласно их вкусовым и ароматическим аналогам. Однако фиолетовый слизняк так и останется слизняком, и выдавливаемая из него густая кислая жижа лишь при очень большой фантазии способна заменить пикантную кислинку и возбуждающий аромат благородного лайма.