Кровавой вишенкой служило тело стюарда, приваренное плазменным плевком к титановой балке внутреннего каркаса. Каждые семьдесят шесть секунд уцелевшая кисть дроида судорожно подергивалась, пугая незнакомых с приколом бойцов. От окончательной деструкции робота спасал жесткий лимит стрелковых боеприпасов и персональная ударопрочность.
Лина косится на меня и едва заметно разводит руками: «Невиноватая я, он сам пришел».
Дыхание на мгновение перехватывает – чужая вера и собственная беспомощность рвут душу на части.
Вот только пользоваться ими стремно. Слишком уж велики шансы получить вместо воскресшего бойца кучу органического фарша. Наблюдал однажды такое, больше не хочу…
Вновь подымаю пистолет, навожусь на цель. Я бы мог стрелять от бедра – на такой дистанции могу и комару яйцо отстрелить. Причем на выбор – правое или левое… Однако устав требует полного соблюдения формальной процедуры.
МОНка сама определит цель и выделит ресурс для поражения. Незащищенного пехотинца проткнет одиночной плазменной спицей. Чела в БКС – ударит раскаленным газовым ядром, причем не абы куда, а прямиком в сочленение брони или в лицевую пластину шлема. На легкого серва – среагирует полным зарядом. Не факт, что окончательно выведет из строя – но изуродует – от души.