– Порядок – ноль, – усмехнулся Шахерезад, – то есть вы там будете единственным в своем роде. Да, я не бог, но подобный мне в мире может быть только один. Просто потому, что самим фактом своего существования он блокирует инициацию всех других, имеющих потенциальные способности. Впрочем, их очень мало, на всю Землю хорошо если наберется десятка два. Вот когда я этот мир покину, может, мое место кто-нибудь и займет, хоть и не сразу, потому как одних способностей мало, им нужна аппаратная поддержка, а ее просто так не обеспечишь. Но вас он даже в случае инициации не сможет побеспокоить никак, ибо отправлять информпакеты можно только в прошлое и будущее своего мира. Там же, где вы займете чье-то место, почти сразу образуется новый, параллельно-различный. Вы удовлетворены? Тогда назовите своего кандидата, пожалуйста.
В том, что я решил интенсифицировать приобретение авторитета в глазах старшего, хоть и всего на год, брата, была заслуга и наших с ним родителей. Дело в том, что они наконец-то начали говорить между собой по-русски – по крайней мере, в моем присутствии. А то ведь первое время шел сплошной французский, на котором я знал от силы два десятка слов, и все. Но, видимо, бывшая принцесса Дагмара, а ныне великая княгиня Мария Федоровна, наконец-то настолько выучила язык своей новой родины, что, к большой радости отца, начала использовать его постоянно. И как-то раз мне удалось подслушать разговор о том, что пора бы к детям прикрепить постоянного воспитателя, причем кандидатура у матери уже имелась. Это был какой-то Чарльз Хис.
«Я сам решаю, кто у меня еврей, а кто нет!»
Однако в мои планы внес свои коррективы император. Причем для этого он не стал вызывать меня в свой кабинет, а не поленился сам явиться в Приорат, причем пешком. И в сопровождении всего лишь двух казаков из так называемого «собственного его императорского величества конвоя». Я решил, что сейчас самое время обратить его внимание на вопросы личной безопасности.
Отец считал, что я живу с Матильдой, а с Юлей мы мирно разошлись, и теперь она живет с ним. Но для маман расклад, естественно, был другим. То есть, с ее точки зрения, я продолжал жить с Юлей, но зачем-то познакомился еще и с ее младшей сестрой. Похоже, она подозревала, что я решил попробовать любовь втроем. Для всех остальных обитателей Приората, кроме Петра Маркеловича и Михаила, Юля ушла от меня к Мише, а я в ответ сошелся с ее младшей сестрой. Ники, знавший меня лучше многих, решил, что обе сестры Кшесинские нужны только для создания дымовой завесы, но сам объект, от которого они, по его мнению, отвлекали внимание, брат определил неправильно. Так как он под конец наших шашней с Людочкой про них прознал, то теперь подозревал приоратскую повариху, в чем-то на нее похожую. Это была дама лет сорока, имевшая даже более внушительные пропорции, чем моя ненаглядная мышка. В общем, не запутаться, когда кто в чьих глазах чья любовница, стало довольно трудно, но пока мы справлялись.