Оп-па! Это меня удачно пригласили. На ловца и зверь бежит.
— Маша рассказывала про твою конференцию. Как тебя там слушали, открыв рты. Даже библиотекари поражались.
Сальная тыковка стала описывать круги. По аудитории будто прокатился вздох. Я спрятал шарик в карман.
— Ты на моих бывших не кивай! — сморщился отец. — Тех я по красоте выбирал. Дураком был, вот и нарвался. А на Машу мужчины не заглядывались. Я у нее, если хочешь знать, первый. Так что за мужа она будет держаться обеими руками. Как и я за нее. Для меня она юная девочка, последний шанс. Только ты ей этого не говори! — он погрозил пальцем. — Не то начнет нос задирать. Пусть думает, что и я для нее последний.
Последующие дни пролетели быстро. Фронтовики провели дискуссию с немецкими писателями — откровенно и жестко. Когда один из немцев вспомнил бомбардировку Дрездена, микрофон взял Григорий Яковлевич.
— У тебя ножи хорошие, — сказала Лиля, — острые. Не то, что у нас с Машей.