— Только что от врача. Третий месяц, — улыбнулась она. — Доволен?
Мы с Лилей встали и вышли из зала. В гардеробе набросили на себя верхнюю одежду. Какая-то незнакомая мне женщина отвела нас в чужой дом.
— Почему себе? — в ее голосе слышалось возмущение.
— Трымайся гэтага хлопца, — сказала мать. — А то звядуць.
— Говорят, ты попал в больницу, — сказала она, глянув на мой лоб.
— Так ему и надо, фашисту! — заключил Юрий Васильевич. — А то взяли моду через губу разговаривать. Забыли, кто на рейхстаге расписался.