— Там окно недополировано, и текущие рабочие материалы хорошо бы разобрать, и полки протереть, на которых они стоят, а еще, помнится, в углу стеллаж есть, в который я последнюю пару лет не заглядывал…
Так что после замыкания периметра ни пробраться в мастерскую, ни покинуть ее было невозможно. Даже внутри ее передвигаться без риска вызвать на свою голову отряд злых от недосыпа стражников можно было лишь в ограниченном пространстве. Например, нам будет доступен лишь второй этаж без кладовой да коридор первого.
В памяти промелькнуло, что и впрямь, пока я судорожно размышляла о том, как поступить, господин Дайн вещал что-то про «скромное вознаграждение за прекрасную работу в каратном эквиваленте, конечно же». О боги, вранье враньем (нет, определенно «наша маленькая тайна» звучит лучше), но до взяточничества я еще не скатилась.
— Вспоминай, Макс Шантей, кому ты сумел настолько досадить, — спокойно и буднично закончил речь Вольфгер и убрал нож обратно в карман.
Я же, вооружившись каталогом и обложившись сметами, набрасывала пока что черновой вариант списка. Работа шла на удивление бодро, и я ею даже невольно увлеклась, мимоходом оценивая имеющиеся в распоряжении мастерской редкости и дорогостоящие материалы. Да если кому-то удастся ее ограбить, то это не только самому можно всю жизнь жить припеваючи, но и внуков обеспечить. Либо и вовсе лишиться необходимости думать о пропитании и завтрашнем дне — на плаху за подобное, может, и не отправят, а вот к каторге пожизненно приговорят как нечего делать… Так или иначе, а вопрос хлеба насущного будет решен!