Мужчина приблизился, обнял со спины, прижался к моей щеке своей — только что побритой. Мне ужасно нравилось прикасаться к ней в такие мгновения, целовать прохладную, гладкую-гладкую кожу, вкусно пахнущую дорогим одеколоном.
Слушая мой сбивающийся рассказ, госпожа Эдора лишь качала головой да изредка постукивала аккуратными округлыми ноготками по узорному набалдашнику трости.
— Да отпустите вы ее, я уже все объяснил, — рявкнул взявшийся откуда-то О’Тулл, и препятствие перед моим носом исчезло.
Красивые у него руки, сильные. По ним приятно скользить ладонями и чувствовать, как напрягаются, вздуваются мышцы. И плечи красивые, а на загорелой коже мои пальцы еще тоньше и белее кажутся. И грудь красивая, вздымается широко, часто… Вдох — и Макс впивается поцелуем в шею, заставляя ахнуть от неожиданности. Выдох — и горячее дыхание обжигает нежную кожу за ухом, щекотно шевелит волосы. Вдох — зарылся в них носом, шумно втянул аромат. Выдох — и мои руки скользнули с груди ниже, на живот, гладят, дразнят у самого пояса брюк.
Поцеловал ключицу. Прикусил. Лизнул. Не обращая внимания на попытки вывернуться, проложил цепочку поцелуев от шеи до ушка. Прикусил мочку. Прижался всем телом, впился поцелуем в шею…
— Скажешь, что ты мой подмастерье. Вперед! — скомандовал мастер, возвращаясь к работе.