– Ох, господи! – кричит она. – Там ребёнок!
Вдруг обнаруживаю, что меня пытаются оторвать от ствола старой вишни, в который я вцепился. Причем висел вниз головой, а с дерева меня снимает Генка. Встаю на ноги. В голове слегка гудит. Ким меня выводит к подъезду и сажает на лавку. Почему-то следом за нами, постанывая и держась за поясницу, плетется дед Косен.
– Мелодия незатейливая, но звучит! Здорово звучит! Слова простые, но… эту вещь можно даже сейчас сыграть легко, – он поморщился, – если бы не рука…
В детстве тоже редко болел, в основном простудой. Помнится, весь класс переболел желтухой, лишь я не поддался недугу. Зато сейчас почти весь желтый, будто Боткин лично меня в желтый цвет разукрасил.
Как ни старался убирать пальцы, но три, которыми я прижимал кнопку, вместе с пальцами террориста, оказались примотаны лентой.
– «Стена-шесть» готов, – сказал я в микрофон и покосился в близкое окно десятого этажа, где на подоконнике сидела кошка и пялилась на меня.