В дверь осторожно постучали. Лиза взяла со стола маузер, сняла с предохранителя и кивнула Рейчел, мол, можно открывать. Стандартная связка: один открывает, другой страхует. Но обошлись без стрельбы: пришел Тюрдеев, принес термос с кофе и еще один – с холодным чаем, сандвичи и шоколад.
Они ее поняли, разумеется. Ведь Мари не знает пока про Пьерара – Монтанелли Лиза всерьез предателем не считала, – а Пьерар не знает про Мари. Неплохая комбинация, между прочим, если Райт будет знать подробности, да и Лизе ясность не помешает.
Хотелось петь, но Лиза сдержалась. Судя по дневнику, Елизавета в полете никогда не пела, только ругалась матом, да и то редко. Между тем дома приближались, и вскоре Лиза начала плавно разворачивать машину к западу, чтобы выйти из поворота прямо над домом Корзухина. Самое любопытное, что маневр получился, как и задумывался. Снизилась, увидела заасфальтированный круг посадочного пятна и аккуратно приземлилась. А еще через несколько минут, закрепив автожир за вбитые в крышу крюки, она спустилась к себе в апартаменты. Благо и идти было недалеко: в доме Корзухина всего двенадцать этажей, и в большинстве квартир последнего этажа имелись выходы прямо на крышу. У Лизы тоже.
– Пьерар? – нахмурилась Лиза, словно, пыталась вспомнить, кто это такой. – Жан, кажется? Высокий, темноволосый…
Получалось, что говорит и пишет Елизавета Браге, а понимает и читает Елизавета Берг. Стоило Лизе задуматься, и фразы выходили так себе, корявые и неправильные, да и произношение «проседало», что свидетели ее очередного фиаско относили обычно на счет ее плохого самочувствия. Все-таки Лиза семь месяцев пролежала в коме, ей можно.
– Пилоты! – сказала Лиза, поднимаясь из кресла и передавая управление Надин. – С сегодняшнего дня учимся в две вахты. Сейчас с Надин, потом со мной, и так до полного изнеможения! Когда выйдем к Нигеру, я хочу знать, что пилотажная группа работает, как часы. Я ясно выразилась?