Задумавшись, я не сразу обратил внимание на то, что обстановка вокруг как-то изменилась. Где-то на самом краю слышимости был какой-то гул. Я выпустил край из рук край плаща и спустился еще на несколько шагов. Гул превратился в шепот. Понять слова было невозможно, но шепот был зловещий донельзя. И угрожающий. Я отступил на несколько шагов, споткнулся и чуть не перевалился через край карниза. Резко оглянулся. Покойник! Как я мог забыть, я же оставил за спиной покойника! Теперь мне казалось, что шепот слышу не только я. Мертвец его тоже слышит, не может не слышать, ведь мы же рядом находимся! Вот, он кажется, пошевелился. Я заорал так, как никогда не кричал, даже просыпаясь от самого кошмарного из снов, вскочил и побежал наверх, подальше от ужасного шепота, от шевелящегося покойника. Мне показалось, что я слышу неторопливые шаги. Нужно было обернуться и защищаться, покойник или нет, но от хорошего удара кинжалом никому здоровья не прибавится. Но меня охватил такой иррациональный, всепоглощающий ужас, что я вместо этого отбросил кинжал назад и еще увеличил скорость. Теперь я явственно слышал сзади хихиканье, не злобное, а так, будто кто-то увидел что-то немного забавное, не настолько, чтобы рассмеяться в голос, но все-таки смешное. Я за секунду оказался на краю карниза и побежал дальше. Я сожалел только о том, что у меня нет времени остановиться и скинуть с плеч лямки рюкзака – тогда можно было бы еще прибавить скорости. Я бежал по прямой улице, пока не уперся в завалы, перегородившие ход, но и тогда не остановился. Я стал взбираться по осыпающимся камням, один из них вывернулся у меня из-под ладони, и я повалился назад. Упал прямо на свой рюкзак – он спас меня от серьезных повреждений, но мне все равно вышибло дух. Я задергался, пытаясь встать, и тут сверху на меня насыпалась куча разного размера камней, которые последовали за тем своим собратом, которого я так неосторожно выдернул из завала. Счастье, что камни были не слишком крупные, иначе я наверняка так бы там и остался. Но меня все равно здорово присыпало, к тому же я обзавелся не одним десятком ушибов и ссадин. И это тоже было очень кстати, потому что боль немного прочистила мне мозги. Так что после того, как мне удалось с некоторым трудом выпростаться из-под завала, я уже не побежал в неизвестном направлении сломя голову, а дал себе труд задуматься. Зловоние. Это ужасное зловоние, которое сопровождает меня с тех пор, как мы с оли Лэтеар вошли в город. Да, оно похоже на запах гниющих тел, но ведь сказать наверняка нельзя. Уж мне ли не знать, как пахнет мертвечина! Здешние ароматы немного отличаются. Город уничтожен, и уничтожен он не разумными. Поработали здесь слепые силы природы, или то результат деятельности богов или могущественных предков эльфов, неважно. Громадные трещины однозначно указывают на то, что город уничтожен землетрясением. И запах, скорее всего, всего лишь одно из последствий этого землетрясения. Трещины глубоки. В недрах земли чего только нет, вспомнить хотя бы нефть – в этом мире ее тоже знают, – я слышал рассказы о том, что где-то далеко на юге из глубин земли вытекает черная смола – в книгах упоминается, что эта смола аналог древесного сока, только питает она не дерево, а всю землю. Если здесь есть нефть и сера, значит, наверняка есть и другие ископаемые, в том числе какие-нибудь ядовитые газы. На болотах, говорят, тоже не благовониями пахнет. И люди, которые засыпают в таких местах, могут уже и не проснуться. Почему бы и здесь не быть чему-то подобному? Очень уж похоже то, что я видел и слышал, на галлюцинации. Вот я отошел подальше от источника запаха, и иррациональный страх, охвативший меня в трещине, исчез.