Когда мы забрались на очередной гребень, она присела на корточки у одиноко торчащего утёса.
— Ножик у тебя? Каким врачиху по горлу резал? — Я вздрогнул. Про врачиху я не говорил. Точно помню. А этот гадёныш следит за моей реакцией. Что же тебе нужно-то?
— Изыди, тварь, я жену свою люблю… — кузнец вскочил с безумными, красными от перепоя глазами. Кулаки, размером с мою голову, описали дугу и безвольно опали. Сам кузнец мгновенно потерял запал и плюхнулся на лавку смотря в никуда. Очень интересно. Особенно про жену.
— Сам смотри? — Кинжал поехал по столешнице в мою сторону.
— Здесь две тысячи золотых. За информацию. А ещё наш клан готов вам платить по тысяче каждый месяц, пока эта информация не всплывёт в общий доступ. Я понимаю, — он интонацией остановил мои возражения, — что информация всплывёт вскоре сама, или даже у нас произойдёт утечка. Это не ультиматум вам. Это просто взаимовыгодное предложение. Мы не будем контролировать вас, да и не сможем. Если решите информацию продать кому-то, мы не будем возмущаться. Просто перестанем платить за молчание.
— А что! — Бодя смутился. — Все были мелюзгой, все будем стариками. Только не говори, что ты не помнишь ни одного деда-брюзгу, что гонял вас с вишни во дворе. Хоть вишня была общая, никем не обихаживаемая. И если бы не вы, оголтелая детвора, то ягоды бы просто сгнили. Доживать до такого маразма я не хочу.