– Понял, Шах-заде. Пришел черёд моим воинам показать, что они не напрасно получили от Шахиншаха Сталина такое великолепное оружие! – он потряс над головой немецким пистолетом-пулемётом и, повернувшись, протяжно закричал: – В седла, дети Пророка! В седла, верные! Ангрези скучают по нашим пулям и нашим клинкам!
– Что? – растерялся Чекрези. – То есть как?..
– Нельзя было ждать. И нельзя было больше терпеть. Мы начали строить социализм в Эритрее и Сомали, но абиссинцы не дают нам этого делать. Они – дикари и рабовладельцы. За тридцать четвертый год абиссинские банды более восьмисот раз вторгались на нашу территорию, грабили поселения, уводили людей в рабство. Абиссинский негус игнорировал наши ноты и жалобы. Нас принудили дать разбойникам достойный ответ.
Это был удар. Хотя нет – не удар. Им выстрелили, словно ядром из пушки. Мгновенная перегрузка – добрых десять «жэ», а потом полет и далекие звезды, а вокруг летят маленькие, похожие на артиллерийские снаряды, аппараты.
– Ну, товарищи берсальеры, – майор Аретузи сдвинул на лоб вайру и почесал в затылке. – Выходит, что нам надо рвать в Тирану. И чем быстрее, тем лучше, а не то наших из десанта там в пасту с полипами перемешают…
– Докладывают каждые пятнадцать минут, камерад генерал. Пока всё тихо.