Более, чем эта сырость, Колесникову запомнился разве что сэр Уинстон Черчилль. Огромный, медлительный, с опущенными плечами и серым от усталости лицом, он напоминал сейчас воздушный шар, из которого выпустили газ. Не совсем, он вроде бы еще даже сохранил форму, но уже ясно, что ему никогда не взлететь. И взгляд… потухший, иначе не скажешь. Колесников видел когда-то такие глаза у вконец опустившихся наркоманов, тех, которым уже наплевать на все, и на дозу в том числе – сил не осталось. И все же держался он, солдат и политик, неплохо. Во всяком случае, гордо, хотя гордость – понятие относительное, и когда в твой дом уже вошли враги, а ты ничего не можешь сделать, она – последняя линия обороны, отделяющая тебя от отчаяния.