— Шфарич? Да ему трухлявый нужник на разорившейся ферме охранять не доверишь, средь бела дня дырку украдут.
— Хорошо. Но я пока что не слышал никаких вопросов.
— Ну-ну, вы даже не представляете, что нас ждет.
— Я вор, а не военачальник, но, если прикажете, готов на все.
— Хорошо бы, а то мои обезьяны мало на что пригодны.
— Правда. В этих болотах раньше беглые рабы прятались, на таких островах они ставили свои деревни. Если ловили надсмотрщика или тех, кого посылали плантаторы, связывали и оставляли под деревьями-людоедами. Те оплетали их своими побегами так, что не оставалось ни щелочки, и выпускали желудочный сок. В нем человек медленно переваривался. Сначала кожа, потом жир, губы, глаза, потом все остальное. Долгая и очень плохая смерть.