С ружьем еще проще было, к нему я дал семьдесят патронов. Да еще я у одного унтера в ранце нашел книжицу по эксплуатации пулеметов и тоже отдал ее Морозову, пусть учатся дальше по ней. Что делать, я показал. После этого тот сержант, что остановил меня, Кузнецов, забрался ко мне на броню, я залез внутрь и, запустив мотор, покатил, следуя его указаниям, к селу.
Тот отвечать не мог, только хрипел с расширенными от ужаса глазами, но руку поднять смог и показал дрожавшим пальцем в противоположную сторону вагона. Отшвырнув его в сторону, я перебрался еще через шестерых парней и, спрыгнув на пол, чуть не придавил рыжего паренька. Быстрым шагом направился к небольшой кучке попутчиков, что окружили участок пола и смеялись, что-то выкрикивая.
– Догадливый. Потом в Подмосковье поедешь, на базу осназа. Там группы партизанских отрядов для заброски в тыл противника формируются, посмотришь там на все свежим взглядом, с инструкторами пообщаешься. Есть у них к тебе некоторые вопросы, очень уж они жаждут тебя видеть. Разведка еще с тобой пообщаться хотела, но… обойдутся.
– Старший смены, – кивнул он. – К утру пассажирский рейс ожидается из Дрездена через Варшаву.
Облокотившись о перила рядом со входом в ходовую рубку головного судна компании, «Гегемона», которым командовал шеф-капитан Тимонин, я смотрел, как тает вдали порт Квебека. Формирующийся на ходу караван из тридцати судов и боевых кораблей, три из которых принадлежали мне, уходил в Британию. Нет, я решил не лететь, слишком опасно, да и разрешения мне такого не дали, так что мы со Смелым, с небольшим количеством багажа и деревянным ящиком с мотором «Шторьха», что находился в трюме, возвращался в Швейцарию через Британию. Да и дела у меня там были кое-какие запланированы.