– Вопрос можно? – спросил я, застегивая мелкие пуговицы на рубахе.
– От того узнал, кто его устроил и груз доставил.
– Бочку, – ухнул я и, увидев, как у того расширяются глаза, быстро добавил: – И две канистры еще можно.
– Я сейчас переоденусь, костюм освободится. Он немецкий, любой опознает. Когда будете искать площадку для посадки «юнкерса», пусть в нем кто-нибудь выйдет на открытую местность, так внимания не привлечет. Это все лучше, чем ваши комбезы и уж тем более форма.
– Он самый, – вытирая руки тряпкой, с интересом осмотрел меня сварщик. Это был мужчина лет тридцати на вид, приятной наружности, с копной светлых волос. Почему не на фронте, я понял, когда он встал. Одна нога была короче второй, и он сильно хромал.
– Спасибо тебе. От всего сердца спасибо, – посмотрев на розовеющее лицо штурмана, который был без сознания, сказал капитан.