Убрав в сторону маскировочные ветки, я присел у тачки, сложив рядом мешки, и подтянул тот, где была сложена простая деревенская еда. Через пару минут все было разложено на тряпице, и я принялся за обед. Пока бегал по округе, успел проголодаться.
– Предосторожность, – был мой краткий ответ. – Все готово?
– Это да, свили они тут гнезда. До сих пор чистим. Вон, даже армейцев привлечь пришлось. Правда, для второй линии.
– Ух вы, мои глазастенькие, – ласково прошептал я, заметив со стороны холма специфичный блеск оптики. Тот поблестит да перестанет, снова поблестит. – Видели вы меня, видеть видели, но как точку, что перемещалась по изрытому полю, а кто это, понять не смогли, далеко слишком, вот и направили загонщиков. М-да, просто так не уйти, значит, нагло будем работать, жестко.
– Хм, я чего к тебе зашел-то. Понимаешь, вчера вечером тут у нас в управлении произошло интересное событие, кого-то оно напугало, кого-то рассмешило. Когда один офицер надел плащ и вышел на улицу, выяснилось, причем с помощью прохожих, что у него светящейся краской выведена на спине мишень. И видна она только ночью, при свете не разглядишь. Начали проверять, и выяснилось, у кого верхняя одежда висела в гардеробе, вся она заимела такую метку.
Распахнув ворота и створки амбара, я загнал туда повозку, развернул ее, после чего распряг лошадь и обтер ее пучком соломы – дождь все-таки снаружи, я, вон, в плаще немецком прорезиненном катался. У меня таких еще три было из трофеев. Один обрезан был для девчат, чтобы во двор выйти, два в схроне лежат. Хотя один можно теперь достать для тети Нины.