Наблюдая с верхней палубы, как наше судно входит в порт Чарльстона, я искоса поглядывал на стоявшую слева Шарлотту, та была прекрасна в своей свежести и с блестящими глазами. Да и ветер развевал ее волосы тоже красиво.
Водитель передней машины сразу сообразил, что происходит, и, притормозив, остановил грузовик, после чего побежал нам на помощь, так что мы осторожно погрузили сержанта в полупустой кузов полуторки. Судя по пачкам газет и мешкам, везли они почту. Интендант залез следом, придерживая голову милиционера, тот опять впал в забытье.
– Не только. Не люблю, когда на меня давят и за меня же решают, что делать.
В три дня я лег спать в кустарнике, завернувшись в одеяло, у меня целая ночь впереди, и проснулся только вечером. Приготовив небольшую порцию похлебки, поужинал, помыл посуду остатками воды и, забравшись в самолет вместе со Смелым, запустил мотор. Маскировку я уже убрал, масксеть сложил в салон, а ветви спрятал в кустарнике. Вряд ли я сюда вернусь, но оберечься стоит. Как только мотор прогрелся, используя тягу винта, я выкатил его из рощи и последовал дальше, к дороге, и вот, уже по ней разогнавшись, пошел на взлет.
К сожалению, у немцев был очень грамотный командир и не менее грамотные подчиненные, оборона была создана мгновенно, поэтому я только скрипел зубами, понимая, что наши о немцев могут обломать зубы. На дорогу направили порядка сорока орудийных и пушечных стволов, и передовой отряд мгновенно уничтожат, это-то и бесило.
– Ну, вот и все, пару дней старайся не наступать, – инструктировал я его, бинтуя ногу теми же тряпками, которые ранее были нательной рубахой. – Потом неделю с тросточкой походишь, а там уже заживет.