– Именно. Мне трудно делать практически все, особенно следить за своими питомцами, и даже одеваться.
– Надеюсь, он быстро пойдет на поправку, и я лично расскажу ему, в чем вы мня подозреваете и как следили за гражданином дружественной страны… Кстати, а почему вы за мной следили? Я не выслушал объяснения, – вернувшись к столу и уперев кулаки в столешницу, посмотрел я на следака. Хотя какой он полицейский, липа явная.
Наконец подъехала привлеченная полуторка, туда перенесли тела бандитов, и, забрав улики, милиция отбыла, а мы остались в начавшем остывать с натоптанными и окровавленными полами доме одни.
– Та я все возьму, много же ходить придется по рынку, еще найду.
Всю кровь не отстирал, больно уж любила она впитываться в ткань, но следы стали едва заметными. Пока одежда сохла на кустах, я продолжил купаться, изредка подплывая и играя со щенком и так успокаивая его. То, что по мосту прошли трое – двое по гражданке, один в форме полицейского – я засек сразу, как и то, что они по тропинке свернули ко мне. Подплыв к берегу, я положил руку на траву рядом с мешком, с интересом наблюдая, как на небольшую полянку в кустарнике, где я и расположился, выходит эта троица.
– В костер не смотри, глаза посадишь. Ночь, – вставая, сказал лейтенант.